Звездный пепел.

[team8]

Название: Звездный пепел
Автор:  Laora
Фандом: Наруто
Персонажи: Киба/Хината, за кадром ОМП/Хината
Категория: гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: hurt/comfort
Размер: мини, 2363 слова
Предупреждения: постканонная AU, домашнее насилие
Саммари: по заявке Hyuuga FanFiction: После войны Хинату надумали выдать замуж за дальнего родственника, который садист и еще до свадьбы всячески издевается над Хинатой. Случайно об этом узнает Киба.

О личной жизни сокомандников Киба во все времена знал больше, чем хотелось бы. От его чуткого обоняния было ничего не скрыть; Киба еще с четырнадцати лет понимал — если от Куренай-сэнсэй пахнет Асумой-саном, значит, она недавно была с ним; если Шино пахнет острее, чем обычно, значит, с ним снова не захотела говорить приглянувшаяся девушка; а Хината...
О Хинате Киба знал столько, что предпочитал не думать об этом. Еще бы: скажи девушке, что знаешь все о ее регулах и тайных влюбленностях — и на совместной работе можно ставить жирный крест.
Да и не только на работе; Киба знал о Хинате куда больше, чем даже сокоманднику полагалось, такие вещи, которые не заметишь случайно — только если специально станешь присматриваться.
Следить. Рваться вперед, глупо, не по-собачьи — по-волчьи, стремясь уничтожить потенциальных соперников с самого начала, а, если не получится — отступить уважительно, склонившись перед чужой силой.
Киба, впрочем, не был ни псом, ни волком. Просто человеком, всецело доверявшим единственному живому существу — Акамару.
В Акамару был секрет жизнерадостности Кибы. Он знал, что любим, что у него есть настоящий друг — и этого было достаточно. О нелепых притязаниях следовало забыть раз и навсегда.
Только вот забыть не получалось. И Акамару тут был не помощник — завидев Хинату, пес сразу мчался к ней, начисто позабыв о хозяине; общение с Хинатой не удавалось ограничить командными отношениями.
Чем дальше, тем меньше это устраивало Кибу.
После войны и смерти Хьюги Недзи Хинату, растерянную, не вполне оправившуюся, незамедлительно просватали за знатного человека из Страны Огня — по слухам, в его жилах текла кровь Хьюга. Не старшей семьи, разумеется.
Хинату эта помолвка ничуть не радовала, но после смерти двоюродного брата ее вообще мало что радовало. Она будто лишилась стержня, бывшего в ней изначально; будто умерла.
Киба не знал, чем ей помочь. Он и не мог — не имел на это права; у Хинаты была ее собственная семья. Был, в конце концов, Наруто, обещавший о ней позаботиться... изменить клан Хьюга, когда станет Хокаге.
До того, чтобы стать Хокаге, Наруто было далеко; мечты сбываются только когда понимаешь: просто не будет, придется подождать. Вот Наруто и ждал, в шаге от осуществления своих самых заветных желаний, и больше не думал о благе отдельно взятого человека.
Впрочем, о Хинате Наруто не думал никогда — случай на чунин-экзамене был связан не так с ней, как с Хьюгой Недзи. И с ним же был связан тот раз, когда Наруто пообещал ее защитить.
Но даже лучшие синоби не всегда держат свои обещания.
После войны Хьюга Хиаси изменился. Человек, которым он был раньше, в жизни бы не попытался избавиться от старшей дочери; но изменился не только он.
Хината — тоже.
Прежняя она разорвала бы нежеланную помолвку и, стиснув зубы, сплотила бы клан Хьюга. Ей бы удалось — Киба знал о ней больше, чем полагалось, больше, чем она сама.
Нынешняя Хината была сломана.
Смешно: Хьюга Недзи, в прошлом отчаянно боровшийся с законами клана Хьюга, оказался тем самым звеном, без которого все начало рассыпаться.
Киба ждал, когда все встанет на свои места, но не видел ни единого просвета. Лучше не становилось: за год с лишним Хината не стала прежней, только похудела и молчала теперь даже больше, чем раньше.
Помолвку с дальним родственником разрывать она и не подумала.
Не так давно этот родственник приехал в Коноху и был принят как почетный гость. Он жил во владениях клана Хьюга; «до свадьбы рукой подать», — сказала сестра Кибы, Хана, когда они, возвращаясь с тренировки, встретили Хинату с будущим мужем.
Кибе этот тип сразу не понравился.
Еще больше ему не нравилось, как ведет себя в присутствии жениха Хината — она шла рядом с тем, поминутно спотыкаясь, несмотря на пальцы, придерживавшие ее под руку, а, взглянув на Кибу, вздрогнула. Поспешила отвернуться.
Будто ей было... стыдно?
Киба не смог понять, в чем дело; через несколько дней у его неприязни появилась более веская причина.
От Хинаты пахло кровью.
Густой, тяжелый запах; ни намека на страх — только кровь. И боль.
Кибе было не по себе.
Он старался избегать случайных встреч в Конохе, убеждал себя: это не его дело, злился и в свободное время изводил себя тренировками — без Шино или сестры, только с Акамару.
Стояла поздняя осень; листья облетели с деревьев, и в лесу можно было почувствовать себя в одиночестве, забыть обо всем — в том числе о личной жизни Хинаты, которая Кибы, если по правде, никак не касалась.
В очередной раз придя к знакомому озеру, Киба не поверил своим глазам: там кто-то купался.
Вздрогнувший нос рассказал Кибе о том, кто это был, раньше, чем он увидел.
Вполоборота к нему, по пояс в воде стояла Хьюга Хината.
Ее одежда была аккуратно сложена на берегу; что-то показалось Кибе странным в напряженной позе Хинаты. Она не купалась, как он подумал сперва, просто стояла, неподвижно, будто статуя; будто собиралась принять важное решение — и не могла.
Следовало уйти; вместо этого Киба подошел ближе — и непроизвольно сжал кулаки, так, что слишком длинные ногти впились в ладони.
Тело Хинаты покрывали синяки — там, где шея переходила в округлую линию плеча, и на самом плече, и под ключицей, и на груди — багрово-синяя кожа с отпечатками чьих-то зубов.
— Хината, — выдохнул Киба почти беззвучно; Хината услышала. Вскрикнула, обернулась, пытаясь одновременно прикрыть руками грудь и следы чужого неистовства на нежной белой коже; Киба невольно попятился. Акамару тихо зарычал: похоже, ему передалось настроение хозяина.
— Не бойся, Хината, — только и сказал Киба. — Не бойся, я...
На ресницах Хинаты застыли тяжелые капли — то ли вода, то ли слезы.
«Слезы», — понял Киба, когда Хината неожиданно кинулась к нему — прямо из воды, отбросив само понятие «стеснительность»; ей было не до того.
А еще она была теплой — и пахла собой; кровь в знакомом запахе горчила на губах.
Когда Хината порывисто обняла Кибу, уткнувшись лицом ему в грудь, он замер, понятия не имея, что делать и куда деть руки. А она продолжала плакать; Киба приподнял верхнюю губу, чувствуя, как из горла рвется рык. Нужно узнать, кто...
Акамару рядом заскулил, и Киба опомнился. Неуклюже обнял Хинату за холодные плечи, согревая обнаженную кожу собственным теплом; попытался утешить.
— Ты чего, ты чего, ну Хината... Ну... Тише, тише... Все хорошо... — Киба гладил ее по мокрым волосам, чувствуя себя совершенно беспомощным. Уткнулся носом в ее макушку: — Хината...
Она притихла.
— Хината, скажи мне... скажи, кто это сделал?
Не только синяки; подушечками пальцев Киба чувствовал продольные кровавые полосы на плече Хинаты, и поджившую рану, пересекавшую ребра сбоку. Должно быть, враг промахнулся, и кинжал лишь царапнул по кости, не нанеся особого вреда...
Нет. Это был не враг. Такие раны не наносят в бою. И эти... синяки.
— Я сама виновата, — Хината попыталась вырваться, но Киба не отпустил. — Киба-кун, пожалуйста...
— Это твой жених, да?
Хината будто окаменела. Покачала головой:
— Я заслужила. Я... — ее лицо было мокрым от слез, — я позволила Недзи-нии-сану умереть.
— Умереть было его выбором, — рявкнул Киба, — ты тут совершенно ни при чем. Такое, — он встряхнул ее за плечи, так, что голова мотнулась из стороны в сторону, как у куклы, — никто не имеет права с тобой делать. Он больной, этот твой жених! Тебе нужно немедленно обо всем рассказать.
— Кому? — она не то всхлипнула, не то хохотнула — истерическое, ненадежное состояние, и как же хорошо от нее пахнет. Несмотря на боль, на слезы, на...
Киба мысленно дал себе пару хороших оплеух — туда же, кобель несчастный. Куда тебе до Хинаты, ты хоть знаешь о ней больше, чем положено, но ей не ровня.
Ее садист-жених — тем более.
— Отцу, Наруто... не знаю! Хокаге, в конце концов!
— Папа… уже не такой, как раньше. Наруто-куну не до меня, как и Хокаге-сама, — Хината казалась Кибе заледеневшей, замерзшей, но для того, чтобы одеть ее, нужно было разжать руки.
А этого Киба сделать не мог. Не сейчас.
— Да я и не хочу рассказывать. Зачем? Я сама... во всем...
— Замолчи, — рыкнул Киба. Хината кивнула:
— Да. Ты прав, Киба-кун. Мне лучше молчать. Извини.
Она попыталась отстраниться, мягче, чем в прошлый раз, но Киба снова не отпустил.
— Не смей от меня закрываться! Мы с тобой... шесть лет... в одной команде! — он почти кричал. — Это... чего-то да стоит?
Губы Хинаты искривились; она задрожала всем телом.
— Не... надо, Киба-кун. Я...
— Ты должна разорвать помолвку, Хината. Немедленно. Иначе я сам разберусь с твоим женихом, а потом пойду к Хокаге, к Наруто, ко всем — костьми лягу, но добьюсь того, чтобы тебе предоставили свободу воли. Ты, в конце концов, синоби, а не лошадь на продажу! Ты сама распоряжаешься своей судьбой. Если клан подавляет твою свободу — ты всегда можешь жить отдельно. Да хоть на территории клана Инудзука, если хочешь, — Киба запнулся, не отрывая взгляда от холодных глаз Хинаты.
— Ты говоришь как он, Киба-кун.
Нет, ее глаза не были холодными: пасмурным осенним днем они влажно мерцали, как фонари у дома. Знакомый свет, отгоняющий страх.
В Хинате не было страха. Только боль.
— Я уже распорядилась своей судьбой. Это не всегда значит великие свершения; иногда это — просто плыть по течению. Не нужно... за меня беспокоиться, я...
Губы Хинаты снова искривились, и это было больше, чем Киба мог выдержать.
— Прекрасно. Тогда я тебя похищаю.
— Что?..
— Что слышала. Если ты плывешь по течению, то не станешь сопротивляться, — Киба отпустил Хинату, снял куртку, набросил на голые плечи; Хината не стала протестовать, наоборот, сжала отвороты обеими руками, сводя у себя на груди.
— Мы уйдем, — сказал Киба.
— Уй... дем? Надолго?..
— Навсегда.
Хината подняла на него взгляд. Заплаканное лицо, покрасневший кончик носа, запах цветов, выросших в тени — она ему доверяла. Потому, осознанно или нет, пришла сюда, где он обычно тренировался; потому обняла его первой, выбежав из холодной воды.
Хината доверяла Кибе.
И он не мог обмануть это наивное, почти детское доверие.
— Никто не знает лес так, как знаем его мы с Акамару, — продолжил Киба. Акамару кивнул, разумно не подавая голоса. — Идем. Сейчас.
— Но, Киба-кун, как же…
— Мои мать и сестра сумеют сами о себе позаботиться, — перебил Киба — время было дорого. — Женщины нашего клана — сильные. Они выращивают сыновей, чтобы те шли своим путем.
— Селение...
— Один синоби — невелика потеря.
— Ты готов стать нукенином... ради меня? — она путалась в словах, спотыкалась, точно так же, как спотыкалась, когда Киба увидел ее с женихом.
Как она смотрела тогда — будто хотела попросить о помощи, но боялась. Не считала себя заслуживающей спасения.
— А ты все равно не синоби, — Киба сделал вид, что не услышал. — Ты — смертник. Неважно, как умрешь — на миссии или в далеком селении, от побоев. Так что да, Коноха ничего не потеряет. Зато ты останешься жить. Что это за общее благо, ради которого должны умирать невинные? Да еще не по своей воле.
Он говорил чужими словами и знал это; Хината медленно кивнула.
— Вы очень похожи, он и ты. Странно... раньше я не замечала. Вы казались такими разными... Извини, Киба-кун. Я не могу принять твое предложение.
Она больше не плакала и смотрела со сдержанным достоинством; такая Хината нравилась Кибе не в пример сильнее.
— Хочешь, я расскажу, что будет, если мы убежим? Я знаю наперед: мы станем ночевать в лесу, рядом с Акамару, и ты найдешь лекарственные травы, чтобы приложить к моим ранам, и теплые слова, чтобы согреть мое сердце. Вскоре я стану прежней — я полюблю, как раньше; нас начнут преследовать. Какое-то время мы сможем избегать преследователей — ты запутаешь следы в лесу и проведешь нас по ручьям, и мы встретим гандзицу в небольшом селении, совсем не похожем на Коноху. Мирном селении, Киба-кун, — какое-то время мы будем счастливы, только ты и я, и это счастье будет стоить того, чтобы умереть. А потом нас найдут.
Киба выдохнул сквозь зубы, но перебить не посмел.
— Я попрошу убить меня. Я скажу, что не хочу... не могу... не... теперь. И ты попытаешься, Киба-кун, ты, правда, попытаешься. Ты синоби, как и я, твое сердце тверже камня, только и камень может оплавиться — ты не сможешь поднять на меня руку. Ты умрешь, как он, только пепел свой мне оставишь — звездный пепел. Ты умрешь... а я буду жить. Потому что ты не прав, Киба-кун, я — не смертница. Меня ничто не возьмет, я останусь, даже когда умрут мои любимые люди, и жизнь будет моим худшим наказанием, не смерть.
Хината вскинула голову.
— Я не хочу, чтобы рядом со мной умирали те, кого я люблю. Пусть это будет плохой человек. Пусть в чужом селении; не страшно. Это — мой выбор, Киба-кун. Не нужно меня спасать — я должна спасти себя сама. Иначе ничто не имеет смысла.
Киба помолчал какое-то время, но Хината больше не говорила. Отходить в сторону она тоже не спешила — так и стояла напротив, глядя ему в глаза.
— Идиотка, — сказал ей Киба. Глаза Хинаты изумленно распахнулись: такой реакции она определенно не ожидала. — Ты так боишься потерять то хорошее, что у тебя есть, что сама себя его лишаешь. Твой выбор, говоришь? У меня тоже есть право на выбор. Я не собираюсь тебя спасать — я собираюсь быть с тобой, потому что этого хотим мы оба. Ты можешь врать себе сколько угодно — но на самом деле ты вовсе не стремишься пожертвовать собой. Ты не хочешь больше боли, не хочешь унижений; ты окрепла после своей потери. Ты готова... попытаться.
Хината смотрела на Кибу, тонкая, непреклонная, одетая лишь в его куртку.
— Мне кажется, ты слишком много обо мне знаешь, Киба-кун.
— Ты меня теперь убьешь, чтобы всем не растрепал?
Сначала подумалось, что мерещится, но нет — мгновением спустя Хината смеялась, и это был хороший, искренний смех.
Как раньше.

***

По прошествии недели помолвка Хьюги Хинаты была с громким скандалом разорвана — ее жених оказался преступником, которого разыскивали в нескольких странах за убийства женщин. Улики были предоставлены синоби Конохи, которые за последнюю неделю успели побывать в потайных местах, указанных Хьюгой Хинатой. Как выяснилось, она подозревала своего «жениха» с самого начала и больше года проводила самостоятельное расследование, в ходе его понеся «определенный моральный и физический ущерб».
Так было записано в официальных протоколах; всю правду знали только ниндзя-медики... и Киба с Хинатой.
В конце концов, о личной жизни сокомандников Киба во все времена знал больше, чем хотелось бы.
Чего он знать не мог — так это, что в один прекрасный момент станет ее частью.
Свидания с Хинатой странным образом не перечеркивали отношения, которые были у них раньше — только углубляли; клан Хьюга, постепенно становившийся на ноги, принял избранника будущей главы клана с неожиданной теплотой, Кибе даже не стали пенять на три разбитые чашки с чаем и опрокинутый чайничек.
Клан Инудзука и без того относился к Хинате как к своей, и только Шино почему-то расстроился. Впрочем, присутствие духа вернулось к нему достаточно быстро — Шино нашел в себе силы поздравить сокомандников и тут же потребовал пригласить его на свадьбу.
Киба переглянулся с Хинатой — они пока никому не говорили о помолвке, но, видно, Шино слишком хорошо их знал. А уж изменения, произошедшие за последнее время с Хинатой, заметил бы и слепой.
Бывает так, что ты умираешь.
Но, если ты силен и душа твоя полна любви — рано или поздно ты возрождаешься.